Главная » БЕЗОПАСНОСТЬ » Сейчас читаете:

Интервью Александра Валентиновича Белоглазова. Часть 2 Эксклюзив

12 декабря, 2016 БЕЗОПАСНОСТЬ

Интервью Александра Валентиновича Белоглазова. Часть 2 Эксклюзив

Здравствуйте, друзья-читатели Skycenter! Сегодня мы продолжаем публикацию интервью, которое дал нам один из самых заметных и известных корифеев советского и российского парашютизма — спортсмен и тренер, простое перечисление заслуг и титулов которого займёт немало времени, бессменный организатор и участник всех рекордов России в классе больших формаций, и просто человек, безоглядно влюбленный в небо уже больше сорока лет — Александр Валентинович Белоглазов.

Александр Валентинович, пока совсем в большие формации не ушли, хотел бы вернуться ненадолго назад, и поговорить про ваш рекорд – 106 «нулей» подряд.

Что касается точности – это была Фергана, 1978 год. В 1976 я закончил срочную службу, в ноябре того же года перевелся на сверхсрочную, 1977-78 годы прыгал в сборной ВДВ, сборной ВС и сборной СССР по классике. Посещал все эти мероприятия, потом возвращался домой и проводил сборы с дивизионной командой по классике. В 1978 году, в октябре, проходили сборы в Фергане по установлению мирового рекорда по точности приземления в дневных и ночных прыжках. Параллельно там же шел кубок Крестьянникова по классике, известного нашего парашютиста – были такие соревнования, Ташкент и Фергана проводили в свое время. Я был тогда молодым спортсменом, а в соревнованиях по установлению рекордов участвовали сплошь матёрые «зубры». Они-то меня и «поджимали» постоянно, а тренера и начальники, чтобы я не мешал «Зубрам», пытались меня притормозить – то места в самолете не найдется для меня, то еще какие-то проблемы. Тренеры ЦСПК приняли решение – пропустить вперед двух МСМК – Геннадия Юрко и Евгения Бровкина, чтоб они дальше пошли на этот рекорд по точности, а меня «прижать или остановить». А я все равно укладывал парашют и бежал в Ан-2 «на досадку», оказываясь на борту двенадцатым или тринадцатым. В итоге я опередил всех, и судьи пытались меня «оттереть»: мол, молодой, прыткий, наглый – надо его «срезать». Первые 50 попаданий в «ноль» дались трудновато, а дальше пошло как по накатанной, даже в голове появилась мысль – «а как же можно НЕ попасть?». В итоге оставалось три дня до завершения рекордных попыток (по регламенту на установление рекорда по точности отпускалось 14 календарных дней – есть погода, нет погоды – без разницы). И тут начался натуральный ураган, «афганец».
Среди спортсменов прошла какая-то непроверенная информация, да и из федерации якобы звонили, что то ли американец, то ли француз установил рекорд мира – 105 «нолей» подряд. Его же надо было «перебить»! Днем на улице форменный ураган, ветер 20-30 метров в секунду, организаторы и начальники уже хотели свернуть это мероприятие, но мы с Мироновым Владимиром Петровичем – старшим тренером ЦСПК ВДВ – настояли на том, что будем ждать до победного конца и что я согласен прыгать при запредельном ветре. Ведь вопрос стоял почти жизни и смерти – десантники не сдаются! Для меня это была особая честь. Оставалось мне то ли 6, то ли 8 «нолей» – самая малость, одним словом. В итоге выходит так: остается крайний день; представители ВДВ, ДОСААФ и судьи ФАИ принимают решение – ветер слишком сильный, прогноз плохой, пора закрывать попытки. Этого я не выдержал, встал и говорю – «нет, поехали на аэродром!». Выгнали самолет специально для меня одного – ветер был практически на грани, 10-12 метров с порывами до 17. У меня не было другого выбора, я должен был прыгать в любом случае, и в такую погоду тоже, так как на чашу весов ставилась честь спорта, честь десантника и честь страны…Хотя и были проблемы – травмированная рука (я приехал на сбор уже с травмой, а потом еще и инфекцию занес в рану), но в гарнизонном госпитале города Ферганы я написал расписку об отказе в госпитализации и о том, что всю ответственность беру на себя, и продолжал прыгать. Отделялся с предельно низкой высоты, раскрывался, одну бобышку брал в зубы, вторую доставал здоровой рукой, вставлял ее (бобышку) в больную руку и вот таким образом обрабатывал цель («ноль»).

Был, у вас, соответственно, ПО-9?

Да, ПО-9 со своими личными доработками, несерийный. Я его весь сам перекроил, перерезал, сделал 2 дополнительных клапана на хвосте, поменял капроновые стропы от Д-5 на золотистые СВМ, обрезал все «лишнее» - словом, конкретно переделал купол под себя. Рифовку сделал себе укороченную, и вот с такой самоделкой прыгал. Всем нашим ребятам из Болградской дивизионной команды «Буря» поставил свои регулировки строп, в соответствии с перепадами их длин на собственном куполе. И все они по точности очень хорошо выступали. На этих соревнованиях (по установлению рекордов) времени на укладку почти не было: мы при укладке зачековывали парашют только на одну шпильку, и сразу бегом в подъем – такой был цейтнот. Укладывать мне помогали двое ребят из команды. А тут выгнали самолет, три укладчика, два парашюта (один мой, другой моего товарища по команде – Сергея Гулак) для меня одного – и дует ураган страшный. Я принял решение прыгать, потому что до официального завершения рекордных попыток осталось всего несколько часов. Ну и успешно добил эти все нули. Ветер был на пределе, и я строил заход еще из практики УТ-15 – заходишь перед целью против ветра, спиной к ней, «съезжаешь» спиной вперед, потом остается метров 5 до цели – делаешь на ПСК «клевок вперед» и сразу подбираешь стропы управления. В этот момент сдувания не происходит. В общем, рекорд я уже установил, как раз кончается регламентированное время – а мне еще подавай, я мог бы еще «нашлепать» этих нулей, как мне тогда казалось. «Ноль» тогда был радиусом 5 см. Но время остановили, зафиксировав результат – 106 «нулей». Начались сильные порывы ветра и начало темнеть. Два дня все ожидали результата, два этих дня не было погоды, и вот по случаю закрытия мероприятия все ребята собрались в ресторане на ужин, а мы на аэродроме «добиваем» рекорд. Огромное количество людей – и участники кубка Крестьянникова, и те, кто прыгал в рекордных попытках – все собрались в том ресторане. Сидят, никто ничего не ест, все нервные и ждут нас, когда мы приедем. Мы возвращаемся, я по дороге заскочил в гостиницу, помылся, врачи мне сменили повязки на травмированной руке. Заходим в ресторан со старшим тренером, Мироновым В.П., и я ему говорю – «делаем лица грустные, опускаем глаза». А все на взводе, ожидают, разглядывают нас, молчат. И тут я вскидываю руки – «есть!», и весь ресторан, где «нашего» народу больше ста человек, просто начинает гудеть и реветь. Сторонние люди, которые там присутствовали (не спортсмены) не понимают, что произошло, озираются. В общем-то, вот так и вышло это событие. Сразу отстучали телеграмму в ФАИ – по пути с аэродрома заехали на почтамт, отправили с фиксацией результата, со временем вплоть до секунд. Тогда же, кстати, наши еще и несколько ночных рекордов поставили. Потом пришло подтверждение рекорда, пришел диплом FAI. Что самое интересное – по факту никаких 105 «нулей» за границей там и близко не стояло – кто-то пытался, но не срослось. Был результат то ли 70, то ли 80. Но даже в этих попытках произошел какой-то сбой фиксации, и официальным результатом так и осталось 40 «нулей», как было до этого. Дальше я приехал оттуда и потом лег на операцию, колено чинить в ЦИТО.

С ночными прыжками как это организовывалось? Площадка подсвечивалась, и все?

Да, у каждого еще фонарик был, площадка подсвечивалась. Работал трансформатор армейский. Пристрелку не бросали, во время этих прыжков условия были практически идеальными – почти штиль, максимум 1-2 метра в секунду, и бросали прямо над точкой. Мы, наоборот, все время надеялись, что будет ветерок хотя бы 3-4 метра, иначе приземления становились не очень комфортными. Там еще и превышение на аэродроме 650 метров над уровнем моря, воздух разреженный, пыльный и жаркий. По ветру условия простые, но в общем – сложные, потому что при штиле там начинается игра воздуха – то попутный метр-полтора, то сбоку вдруг поддует, то вообще вихри небольшие над целью стоят, «хоттабыча крутят», как у нас говорили. Тем более что горы рядом – там дует то с них, то на них. А когда есть 3-4 встречный, то уже попроще работать, купол идет ровнее, и само приземление помягче.

Давайте вернемся к бигвеям. Вы как раз упоминали, что хотели собирать 100+ человек в одной фигуре?

В 1986 году, когда установили рекорд 76-way в Телави, у меня появилась идея организовать рекорд на базе именно ВДВ – чтобы было наше управление, наша организация, наше обеспечение, чтобы ничто не мешало нам. А участники рекорда были из самых разных ведомств. Хотели превысить рекорд-90, планировали 100-way – сначала как рекорд Союза, а потом и как рекорд Мира зафиксировать. В Фергане в октябре 1988 года организовали сборы, пригнали большие вертолеты Ми-6 в количестве трёх бортов, начали готовиться. Установили 85-way с высоты 4200 метров, с этих трёх Ми-6. Начала опять портиться погода – поэтому как раз и собирали с 4200, хотя изначально планировали забраться повыше чуть, на 4800. Начался снег, облачность, участники формации отделялись прямо в «молоко», где в облаках их встречал град. Потом запланировали попытки сбора фигуры из 100 спортсменов, но погода окончательно испортилась и не позволила нам этого сделать. Национальный рекорд зафиксировали, а вот рекорд мира уже не получился – он так и остался за американцами, «положившими» 90-way. А потом эту же «сотку», только спустя много лет (в 1995 году) мы таки построили, но не уложились в одно требование – зафиксировать фигуру минимум на 3 секунды во всех захватах. А у нас получилось 2.87 секунды, тринадцать сотых не хватило.

Вот про фиксацию – тогда, в конце 80ых, это уже производилось при помощи видеосъемки воздушными операторами?

Да, когда строили 85-way – уже были операторы.

А до этого в групповой (четверки, восьмерки) на чемпионатах как фиксировался результат?

Съемка была снизу. Заход по ветру, наземный оператор снимал на видео и дальше судьи эту съемку разбирали.

Примерно в какое время именно у нас в стране начали появляться воздушные операторы как самостоятельные специалисты, профессионалы?

Операторы с нами начали прыгать в 86-87 годах, где-то так. Помню чемпионат мира 1989 года, где мы лидировали с американцами, но позднее (спустя 2-3 раунда) судьи американцам аннулировали штраф за пятый или четвертый раунд, и они вышли вперед, а мы остались вторыми (в обеих дисциплинах – и в четверке, и в восьмерке). Было обидно, что американцем вернули 2-3 фигуры. Раньше штрафы были большие – например, комплекс состоит из пяти фигур, и если ты сделал ошибку, то все это не засчитывается, а потом отсчет начинает с первой фигуры следующего комплекса, то есть минус в 3, 4, 5 фигур – это было в порядке вещей. Тогда же в 1989 году в Испании был проведен Олимпийский кубок (где наша восьмерка его выиграла у американцев и французов), и мы стали в каком-то смысле «Олимпийцами». Это была «Олимпийская» проба для групповой, потому что потом были поданы документы на включение парашютной групповой акробатики в список олимпийских видов спорта. В 1988 году в Сеуле на олимпиаде был пробный показательный прыжок, который всех очень впечатлил.

Сколько фигур тогда в среднем «крутили» за один раунд?

Ну, будем так говорить, мы делали на тренировках и зачетах до 24 фигур. На следующий же год установили новый официальный рекорд мира в восьмерках, «скрутив» на чемпионате СССР 19 фигур.

А дайвпул того времени, сборник фигур и блоков для четверок и восьмерок, отличался от сегодняшнего?

Сейчас набор фигур и блоков для 4-к и 8-к стал относительно легче, убрали почти все сложные фигуры и из четверки, и из восьмерки. Были тройные блоки, были «ножные» фигуры и блоки, когда захваты делались ногами. На тренировках мы вот делали до 24 фигур – были даже вырезки из газет про нас, «неофициальный рекорд Союза в восьмерке – 22 фигуры, 24 фигуры». А в больших формациях - убрали требование к фиксации фигуры (раньше надо было фиксировать построенную фигуру - 3 секунды, сейчас это не нужно). Вот в 1995-м было очень обидно, когда 0,13 секунды не хватило для установления нового мирового достижения. Тогда все это было в аэропорту Анапы, и я проводил «обкатку» места и возможной организации процесса, уже готовил почву для следующего года — «Анапа-1996», Интернационального и мирового рекорда - 300way, это уже совместно с «World Team». А в 1995-м я делал намётки для будущего рекорда, взял вертолет в МЧС, который выполнял в Чечне миротворческую миссию и вывозил раненых и погибших ночью, а днем мы с него прыгали. Прокатывали программу, установили пару женских рекордов, и мужскую сотку – тогда в центре распустили захват, произошел «полу-завал», 13 сотых не хватило. Обидно было до слёз.

90-е годы, полный развал государственных структур – на базе какого-либо ведомства уже, наверное, вряд ли что-то можно было организовать, никто денег не выделял. Получается, вы исключительно на личном авторитете, как говорят, «рожали» технику?

Я официально с 1990 года стал старшим тренером сборной команды вооруженных сил и с 1992 года - сборной команды России по групповой акробатике. Сложное бремя взвалилось на меня – нигде никто толком ничего не прыгал, но у меня как-то немного получалось, я умудрялся доставать технику, запчасти к ней, чтобы она летала, керосин (его тоже не было). По этому поводу случались интересные и порой несуразные истории… Как правило, если я проводил где-то какой-то сбор, то сразу приезжала куча разного народу, потому что им негде было прыгать. Валера Розов, Дмитрий Киселев (кстати, тогда как раз они начинали свои скайсёрф-прыжки с лыжей), Лариса Свердленко, Алена Чистова и т.д. Куча ребят с гражданки, не меньшая куча из спецподразделений – все хотели прыгать. Приходилось в Ми-8 набивать по 38-40 человек. Кого-то через раз запускал, основной состав ходил в каждый взлет. Укладчиков никаких не было, на каждого по одной системе, и у нас в восьмерке был норматив на укладку – 3,5 минуты. Практически мешок встряхнул, упихал в ранец и побежал во взлет. Если разбор с просмотром на земле произвести не успевали (надо же в каждый взлет успевать – вертолет снижается, а мы уже стоим и готовы в него лезть), то брали с собой на борт маленький телевизор, 12-вольтовый видеомагнитофон, и, пока набирали высоту – смотрели запись в уголке.

Тогда и по парашютной технике вопрос – та же самая середина 90ых, тотальная разруха: с чем прыгали и как это доставали? Это были какие-то сертифицированные образцы, или все занимались индпошивом?

Ну будем говорить так – изначально, когда я создал восьмерку, ребята-классики из ЦСПК поехали в Польшу на чемпионат СКДА (спортивный комитет дружественных армий) по классике, и там совершенно случайно на складе обнаружили «заспинные» ранцы и пятисекционные купола Paraflyer (без запасок), американские. А до этого я сам шил ранцы тандемной компоновки. Вот так начали работать на этих «пятисекционниках», а запаски ставили разнообразные – где ПЗ-81 ставили, а где и вовсе круглые. А потом я раздобыл ткань F-111, через Финляндию из Штатов привезли, и мы из нее скроили доработку – паяльником разрезали ткань, вшивали в эти пятисекционники по две секции, и у нас получились семисекционные парашюты. Потом меня и эти 7 секций перестали держать, потому что напрыжка на этом куполе приближалась к пяти тысячам прыжков, да и валялись они на складе до этого сколько лет – дата выпуска на них была проставлена 1975 или 1976 года. Я пришил себе уже восьмую (!) секцию, но потом и она перестала держать – буквально в каждом прыжке парашют разрывался; у нас всегда с собой были иголка с ниткой, если что – через край нитками прихватил, кое-как дырку на коленке зашил и помчался в следующий подъем. Когда купол уже начал лопаться в двух-трех местах, грозя на очередном открытии просто порваться пополам, я по периметру обшил его тесьмой, усилительной лентой – она периметр держит, и уже даже при порыве ткани не отцепляешься, а приземляешься на том, что есть.

Не страшно было?

Об этом некогда думать было. Была цель – ее надо было достигать любым путем: за 2-3 года стать чемпионами мира. Никто мне тогда не верил. А я создал команду в конце 1985-го, в 1987-ом в Бразилии мы уже показывали очень хороший результат, и уже в 1989-ом, если бы американцам судьи не аннулировали штраф второго тура, мы были бы чемпионами мира. Вообще, судьи поступили неправильно – начался следующий тур, предыдущий уже оценен, и нельзя корректировать его результаты. Но судьи все же его переоценили и добавили балов американцам, а мы остались вторыми. То есть вышла вот такая обидная ситуация, но цель наша была почти достигнута. И, естественно, мы уже не смотрели на все эти досадные вещи. А потом, уже в 1990-ом году, когда проводили международные соревнования в Тушино (кубок 60-летия парашютизма), Билл Бус приехал к нам и сказал – «надоело, Александр, смотреть на ваши лоскуты и заплатки». Тогда появились купола Excalibur и Raider, и вот в конце года мы получили в виде спонсорской помощи эти парашютные системы в сборе. На четверку - пять Экскалибуров, на восьмерку – десять красных Рейдеров. А поскольку я прыгал и в четверке, и в восьмерке – получилось попрыгать на обоих типах.

Касательно систем в сборе – а со страхующими приборами тогда как было?

Да никак не было. Прыгали без них. Я добился документальной, так сказать, «легализации» этого положения – официальной бумаги о том, что сборным командам ВС и СССР разрешается прыгать без страхующих приборов. А потом приборы у нас появились, когда мы готовились к Анапе-96 – и закупили на ВДВ 60 страхующих приборов Cypres.

На этой ноте, открывающей очередную страницу спортивного пути Александра Валентиновича, мы прервёмся до следующей публикации. Следите за новостями Skycenter!

1 часть
|
3 часть

Источник: skycenter.aero

  • Facebook
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Twitter
WordPress › Ошибка

На сайте возникла критическая ошибка.

Узнайте больше про решение проблем с WordPress.